24.10.2019
Российское законодательство допускает суррогатное материнство на платной основе и даже «экспорт» новорожденных. В то же время никто не гарантирует генетическим родителям ни получения зачатого ими ребенка, ни шансов отстоять свои права в суде.
24.10.2019. АПИ — Вспомогательные репродуктивные технологии представляют собой методы лечения бесплодия. В частности, желающие родить ребенка супруги могут заключить договор с суррогатной матерью, которая, чаще всего за вознаграждение, согласится пойти на оплодотворение (перенос донорского эмбриона), выносить и родить ребенка.
Однако много правовых аспектов остаются неопределенными. В частности, согласно действующему федеральному закону претендовать стать генетическими родителями де-юре вправе исключительно супруги. Тогда как утвержденный Министерством здравоохранения РФ стандарт использования вспомогательных репродуктивных технологий предоставляет право на его применение в том числе мужчине и женщине, не состоящим в браке. С другой стороны, даже супруги могут участвовать в программе экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), только когда они страдают не поддающимся лечению бесплодием либо заболеванием, при котором наступление беременности невозможно без использования ЭКО.
Противоречивой остается и судьба рожденного таким образом ребенка. Согласно Семейному кодексу РФ, получить свидетельство о рождении ребенка генетические родители могут исключительно с согласия суррогатной матери. Она же вправе в любой момент отказаться от заранее оговоренных условий и забрать новорожденного себе. Более того, впоследствии на по существу отстраненных от возможности воспитания ребенка генетических родителей могут возложить еще и алиментные обязательства.
Формально в подобных ситуациях они могут истребовать ребенка в судебном порядке. Верховный суд России указывает, что такие иски не могут безусловно отклоняться. «В целях правильного рассмотрения дела, в частности, следует проверить, заключался ли договор о суррогатном материнстве и каковы условия этого договора, являются ли истцы генетическими родителями ребенка, по каким причинам суррогатная мать не дала согласия на запись истцов в качестве родителей ребенка. С учетом установленных по делу обстоятельств следует разрешить спор в интересах ребенка», – отмечается в постановлении высшей инстанции.
Неоднозначной по этому вопросу остается и позиция Конституционного суда России. В 2012 году он признал по существу безапелляционное право суррогатной матери отказаться регистрировать доноров эмбриона в качестве родителей. При этом суд констатировал, что такая «модель правового регулирования, не будучи единственно возможной, не выходит за пределы правотворческих полномочий федерального законодателя».
Вместе с тем в 2018 году служители Фемиды подтвердили легитимность решений о фактическом изъятии ребенка у суррогатной матери. Выдвинутые ею требования увеличения суммы денежной выплаты в связи с рождением двойни и попытку использовать детей для улучшения жилищных условий судьи сочли недобросовестным поведением: «Отказываясь дать согласие на регистрацию истцов – генетических родителей в качестве родителей рожденных ею детей, она злоупотребила своими правами, действуя при этом не только в нарушение условий заключенного между сторонами договора о суррогатном материнстве, но и в ущерб интересам детей», – констатировал Конституционный суд России.
В обоих случаях эти определения принимались не единогласно. Так, по мнению судьи Александра Кокотова, появление на свет ребенка, имеющего двух матерей, порождает серьезные морально-этические и правовые проблемы. Генетические родители вправе требовать регистрации себя как родителей ребенка только через суд. «Спрашивается, зачем ввергать генетических родителей и суррогатную мать в тяжелейшие для них споры по поводу принадлежности ребенка? Не честнее ли прямо установить в законодательстве заведомый приоритет родительских прав генетических родителей? Тем более что определение основных черт института суррогатного материнства относится к компетенции федерального законодателя, а не судов», – полагает Александр Кокотов.
«Поскольку в законодательстве отсутствует четкое определение понятия «мать», российский законодатель придерживается той позиции, что важнейшим основанием возникновения родительских прав является беременность, – отмечает в особом мнении судья Гадис Гаджиев. – Такой подход базируется на гестационной теории, которая ведет свое происхождение еще из римского права, где существовал принцип «mater est quam gestation demonstrate» («мать определяется беременностью»). При этом факт вынашивания или рождения признается более социально и эмоционально значимым, чем генетическое происхождение. Кроме того, нравственные страдания биологических родителей ребенка, лишенных возможности реализовать предусмотренный законом комплекс родительских прав в отношении своего ребенка, которого они не смогли зачать и родить естественным путем, считаются менее социально значимыми», – заключает служитель Фемиды.
На практике органы ЗАГС чаще всего отказываются регистрировать в качестве отца и матери генетических родителей – мужчину и женщину, не состоящих в браке, а также одиноких доноров. Но в этом вопросе служители Фемиды поддерживают добросовестных родителей. Так, Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга, признав отказ чиновников формально обоснованным, указал на право каждой женщины детородного возраста на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона: «Указанное право не ограничено для женщин, не состоящих в браке. Действующее законодательство не содержит запрета на регистрацию рождения ребенка, рожденного в результате имплантации эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, одинокой матерью или отцом данного ребенка», – констатировал суд. Аналогичное решение принял Прикубанский районный суд Краснодара, подтвердив право одинокой женщины быть матерью выношенного другой ребенка. Незаконным признали и отказ зарегистрировать в качестве матери Ирину Дьяконову и так далее.
Зачастую желающие завести ребенка супруги вынуждены участвовать в по существу хозяйственных спорах – взыскивать уплаченное недобросовестным суррогатным матерям вознаграждение и иные причиненные ими убытки. Так, Юлия и Константин Ракевичи заключили договор со Снежаной Тойбиной и оплатили экстракорпоральное оплодотворение, однако в назначенный день обещавшая выносить ребенка женщина в клинику не явилась. Убытки супругов суд оценил в 55 тысяч рублей, но не усмотрев причинения им физических или нравственных страданий, отказал во взыскании компенсации морального вреда.
В прямо противоположной ситуации оказалась согласившаяся стать суррогатной матерью жительница Новосибирска Ирина Зинченко. Придя к выводу, что заключенный ею с Натальей и Андреем Ивановыми договор был сорван по вине генетических родителей, суд взыскал с ответчиков расходы несостоявшейся суррогатной матери на медицинское обследование.
Конфликты возникают и после рождения ребенка. Так, по уверению Яны Токаревой, генетический отец Сергей Козлов, соглашаясь на экстракорпоральное оплодотворение, обещал принимать участие в воспитании будущих детей, но впоследствии отказался от отцовства и не платит алименты на содержание двух дочек. Хотя мужчина факт рождения детей с использованием его генетического материала не оспаривал, суд пришел к выводу, что донор не принимал на себя обязательств по участию в воспитании и содержании детей, в связи с чем у него не возникли родительские права и обязанности. Верховный суд России признал такое решение законным и обоснованным.
В свою очередь, генетические отцы-одиночки чаще всего через суд вынуждены доказывать право на получение семейного (материнского) капитала. Такой иск против Пенсионного фонда России подал петербуржец Михаил Мартыненков. Двое его детей родились в результате применения метода искусственного оплодотворения, а потому в свидетельствах сведения о матери отсутствуют. «Семья истца, где дети лишены материнского попечения в силу определенных обстоятельств, не зависящих от их воли, не может быть ограничена в предоставлении дополнительных мер государственной поддержки ввиду отсутствия прямо предусматривающей такую гарантию нормы права», – заключил суд, удовлетворяя требования отца-одиночки. Такое же решение было принято по иску жителя Подмосковья Антона Нефедова.
А генетические матери не имеют права на так называемые «декретные» – оплачиваемый отпуск по беременностям и родам. По мнению высшей инстанции, в период вынашивания и рождения ребенка они не теряют свою трудоспособность (АПИ писало о таком решении – Генетических родители лишили «декретного», но гарантировали отпуск для ухода за новорожденным).
Для частичного урегулирования ситуации группа сенаторов уже несколько раз предлагала разрешить «создавать» эмбрион в том числе не состоящим в браке мужчинам и женщинам, а также удостоверять договор с суррогатной матерью нотариально. В нем стороны подтверждали бы свое согласие на запись генетических родителей в качестве матери и отца ребенка. Причем сведения о заключенном договоре нотариус должен передавать в органы записи актов гражданского состояния (ЗАГС): «В связи с рассогласованностью норм права возникают проблемы, связанные с регистрацией детей, рожденных в результате применения суррогатного материнства. Органы ЗАГСа отказывают в регистрации детей мужчинам и женщинам, не состоящим в браке, и одиноким женщинам, которые воспользовались суррогатным материнством», – констатируют сенаторы.
По их мнению, единственной возможностью зарегистрировать рождение ребенка для данной категории лиц является обращение в суд. «Данные судебные разбирательства имеют затяжной характер, в то время как рожденные дети весь этот период оказываются лишенными прав, в частности, права на получение бесплатной медицинской помощи и какой-либо государственной поддержки (например, на получение бесплатного детского питания). Несмотря на то, что суды принимают сторону обратившихся родителей и выносят предписания о регистрации органами ЗАГС таких детей, необходимо четко регламентировать в законодательстве процедуру государственной регистрации рождения детей, появившихся на свет в результате применения суррогатного материнства, и перечень документов, необходимых для такой регистрации», – отмечается в пояснительной записке.
Правительство России в целом поддержало такую реформу. Вместе с тем чиновники предлагают исключить норму о превентивном согласии суррогатной матери на передачу ребенка и запись в свидетельстве его генетических родителей.
Вместе с тем российское законодательство о суррогатном материнстве остается одним из самых либеральных в мире. Так, в Австрии, Германии, Норвегии, Швеции и Франции она в принципе запрещено полностью, в ряде других стран (Великобритания, Дания, Нидерланды и другие) ограничена коммерческая составляющая.
Утвержденные Специальным комитетом экспертов Совета Европы по развитию биомедицинских наук принципы запрещают судебное исполнение соглашений о вынашивании ребенка, а также посредническую и рекламную деятельность в этой сфере. В исключительных случаях искусственное оплодотворение суррогатной матери с использованием вспомогательных репродуктивных технологий допускается при условии, что она не получает от данной операции материальной выгоды, а после родов вправе оставить ребенка себе.
Противоречия российского и европейского законодательства создает дополнительные проблемы. Так, в патовой ситуации оказались супруги Донатина Парадизо и Джованни Кампанелли из Италии. В надежде стать родителями они решились на суррогатное материнство в России: по договору компания «Росюрконсалтинг» и московская клиника организовали экстракорпорального оплодотворения. С согласия суррогатной матери в качестве родителей новорожденного были записаны итальянцы, на основании выданной медицинским учреждением справки младенца перевезли на Апеннинский полуостров.
Однако итальянская прокуратура уличила супругов в незаконном усыновлении иностранного ребенка, использовании поддельных документов и «фальсификации гражданского статуса». Сомнения надзорного органа оказались не беспочвенными: проведенная генетическая экспертиза подтвердила, что Донатина Парадизо и Джованни Кампанелли не являются родителями привезенного младенца. Российская клиника вынуждена была признать ошибку, но не смогла объяснить ее причину. В результате ребенка сначала более чем на год поместили в детский дом, а потом передали в другую семью на усыновление. Считающим себя генетическим родителям все контакты с ним были запрещены. Большая палата Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) признала действия итальянских властей законными и обоснованными.
Особое мнение по этому делу высказал российский судья Дмитрий Дедов: «Статистика и обстоятельства дел о суррогатном материнстве, рассмотренных Европейским судом, демонстрируют, что суррогатное материнство практикуется бедными людьми или в бедных странах. К тому же было бы величайшим лицемерием запрещать суррогатное материнство в своей собственной стране для защиты местных женщин, одновременно разрешая прибегать к услугам суррогатной матери за границей», – рассуждает судья.
При этом он полагает, что суррогатное материнство с самого начала вступает в противоречие с основополагающими ценностями человеческой цивилизации и негативно отражается на всех действующих лицах, суррогатной матери, приемных родителях и ребенке. «Для предотвращения моральной и этической деградации общества ЕСПЧ должен поддержать действия, основанные на ценностях, а не прятаться за пределами усмотрения государств. Эти ценности не противоречат уважению личной или семейной жизни», – констатирует Дмитрий Дедов.
По данным Европейского центра суррогатного материнства, в России в год рождается как минимум 22 тысячи детей от суррогатных матерей, около 5 процентов рынка приходится на иностранцев. Ежегодный рост оценивается примерно в 20 процентов.
Анна Мамонова, адвокат Юридической группы «Яковлев и партнеры»
Законодательное регулирование суррогатного материнства является достаточно противоречивым и нуждается в оптимизации. Не решены вопроса защиты родительских прав, соотношения прав генетических родителей и суррогатной матери, а также самого ребенка и суррогатной матери.
По закону матерью ребенка является именно та женщина, которая его родила. Суррогатная мать всегда может оставить ребенка себе, отказаться указывать генетических родителей в свидетельстве о рождении и проведении экспертизы для установления отцовства и материнства. Условия договора между суррогатной матерью и супружеской парой о передаче им ребенка после его рождения ничего не гарантирует – суррогатная мать вправе изменить свое решение. Поскольку ее отказ не подлежит изменению в судебном порядке, генетические родители остаются без какой-либо правовой защиты. Только после совершения записи супружеской пары в книге записи рождений суррогатная мать лишается прав на рожденного ребенка.
Естественно, генетические родители имеют право на компенсацию понесенных расходов и морального вреда в связи с нарушением условий договора. Но закон не гарантирует им передачу ребенка. Он вообще не является предметом договора – соглашение регулирует только вопросы самой процедуры ЭКО и вынашивания. Все иные, касающиеся прав на ребенка, могут быть признаны противоречащими закону.
Чтобы избежать споров, считаю необходимым не только тщательно выбирать суррогатную мать и медицинскую организацию, но и уделить большое внимание выбору психолога. Он должен будет обговорить с суррогатной матерью все психоэмоциональные моменты. Это даст надежду и гарантии того, что она в последующем не изменит своего решения.
Константин Свитнев, генеральный директор компании «Росюрконсалтинг»
В целом о правовом регулировании суррогатного материнства отечественное законодательство весьма либерально. Причем такими услугами для продолжения рода в нашей стране могут воспользоваться все граждане вне зависимости от своего супружеского статуса и пола.
Правда, при рождении ребенка у одинокого мужчины или женщины, равно как и у не состоящей в официально зарегистрированном браке пары, им необходимо вначале обратиться в орган ЗАГС за отказом в регистрации. Потом суд определит происхождение ребенка и обяжет выдать свидетельство о рождении малыша. При этом, например, одинокий отец будет указан в качестве единственного родителя, а в графе «мать» поставят прочерк.
С другой стороны, никакой договор не может обязать суррогатную мать передать выношенного ей ребенка родителям-заказчикам. Вместе с тем договор может установить санкции при наступлении соответствующего случая – невыплату суррогатной матери причитающейся ей компенсации, полную компенсацию родителям-заказчикам программы всех понесенных ими расходов, а также компенсацию морального ущерба.
Светлана Бурканова, адвокат юридической фирмы «ЮСТ»
Стремительное развитие медицины значительно опережает темпы принятия соответствующих правовых норм, и законодательство отстает от современных технологий. Зачастую это приводит к нарушению прав гражданина и увеличению количества судебных дел.
В частности, по-прежнему не урегулированы такие важнейшие вопросы, как порядок имплантации эмбриона после смерти генетического родителя, использования криоконсервированных эмбрионов после развода или после прекращения фактического брака, статус эмбриона, порядок его уничтожения, возможность использования донорского материала при суррогатном материнстве при наличии медицинских показаний, сроки хранения донорских гамет и эмбриона и другие.
Действующий Семейный кодекс РФ закрепляет исключительную прерогативу суррогатной матери в разрешении вопроса о наделении генетических (биологических) родителей материнскими и отцовскими правами. Таким образом, законодатель остается безучастным к интересам лиц, чьи половые клетки использовались для оплодотворения женщины, вынашивающей плод. Тем самым создается легальная почва для нарушения баланса конституционных ценностей и умаления прав и законных интересов не только генетических родителей, но и ребенка, рожденного в результате применения соответствующей вспомогательной репродуктивной технологии. В этой связи неминуемо возникает вопрос о том, насколько избранный законодателем вариант правового регулирования соответствует целевому предназначению института суррогатного материнства.
Юнна Зверева, руководитель Новосибирского регионального центра суррогатного материнства и донорства «СибАист»
Как правило, желающие прибегнуть к услугам суррогатной матери приходят в агентство из клиники, а не наоборот. При вступлении в договорные отношения с агентством им подыскивается суррогатная мать. Лучший вариант – когда генетические родители с ней незнакомы и ни разу не встретятся – в противном случае они замучают суррогатную мать своими инструкциями, требованиями и излишним контролем. Отношения агентства и генетических родителей строятся на условиях 100-процентной предоплаты. В свою очередь суррогатная мать получает деньги от агентства после рождения ребенка и дачи согласия на запись биологических родителей в качестве родителей ребенка. Цена договора составляет в среднем по рынку 800 тысяч рублей плюс ежемесячное содержание.
Клиники также могут предложить потенциальным родителям донорский материал или кандидатуры суррогатных матерей, если имеют соответствующие базы. Обычно беременность становится результатом первой же манипуляции.
В нашей стране сформировался и действует целый рынок претенденток на роль суррогатных матерей. Большинство претенденток действительно нацелены на исполнение договора и последующую передачу рожденного ребенка генетическим родителям, но среди них есть и мошенницы, которые путем обмана или злоупотребления доверием вступают в программу суррогатного материнства, а затем вымогают дополнительное вознаграждение или попросту шантажируют заказчиков, отказываясь передать ребенка.