Рейтинг@Mail.ru
home

06.02.2020

Адвокатов защитили от обысков

Проведение обыска в офисах и квартирах адвокатов по делам их клиентов нарушает профессиональную тайну и не соразмерно законным целям. Такое решение 4 февраля вынес Европейский суд по правам человека. Новые привилегии получили также не входящие в адвокатуру частнопрактикующие юристы.

06.02.2020. АПИ — Поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ, внесенные в 2017 году, предусматривают особый иммунитет для адвокатов: обыски, осмотры и выемка в их жилье и служебных помещениях могут проводиться только в случае возбуждения уголовного дела непосредственно против самого юриста, а для контроля за соблюдением законности вызывается представитель адвокатской палаты. Недопустимость внесудебного обыска офисов адвокатов предусмотрена действующим с 2002 года федеральным законом.

Опасные связи

Жалобы в Страсбург подали 16 российских юристов, подвергшихся обыску с 2003 по 2016 годы. Так, самарский адвокат Александр Круглов подозревался в клевете против судьи. Милиция вторглась в его квартиру без получения судебного разрешения, объяснив такие действия «срочной необходимостью» – наличием достаточных оснований полагать, что в доме юриста могут находиться орудия преступления. Ничего подобного найдено не было, но отклоняя жалобу адвоката, суд констатировал, что в ходе мероприятия не была изъята какая-либо информация, составляющая личную или профессиональную тайну.

Поводом для «шмона» в офисе нижегородской фирмы «Правовое содействие», в которой располагался кабинет адвоката Ирины Фаст (ныне Быстро), стали счета за оказанные юридические услуги: предполагалось, что они были поддельными и использовались для незаконного взыскания с ОАО «Российские железные дороги» возмещения судебных издержек. Позже уголовное дело было прекращено за отсутствием состава преступления. В подделке медицинских заключений в отношении клиентов подозревалась петербургский адвокат Марина Белинская – по ходатайству следствия суд санкционировал обыск и изъятие всех электронных устройств хранения данных с информацией о медицинском заключении. 

В остальных рассмотренных Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ) делах сами юристы вообще ни в чем не подозревались и не обвинялись, а обыски преследовали цель получения информации о клиентах. Так, в офисе юридической фирмы «Принцип права», по версии следователей, могли находиться документы о фиктивных компаниях. А в Новосибирской городской коллегии адвокатов и кабинетах ее членов Владимира Парначева, Дмитрия Петрова, Виктора Прохорова и Максима Рожкова искали документы, подтверждающие оплату юридических услуг одним из клиентов. Суд санкционировал изъятие всех электронных устройств и мобильных телефонов, содержащих информацию, связанную с предоставлением консалтинговых и юридических услуг подозреваемым контрагентам.

В ряде случаев обыски проходили в квартирах и офисах юристов, не являющихся членами адвокатуры. Так, екатеринбуржец Алексей Селиванов оказывал правовую помощь гражданке М., которую заподозрили в проведении незаконных сделок с недвижимостью. Разрешение на вторжение в его жилье суд объяснил наличием «тесных связей» с подозреваемой.

В квартире юриста правозащитной организации Дениса Федорова изъяли два браслета, кольцо, автомагнитолу и блокнот. Районный суд признал обыск незаконным, так как следственные органы не предоставили достаточных обоснований. Вместе с тем служители Фемиды отклонили иск правозащитника о возмещении причиненного незаконным вторжением морального вреда.

Формальный ордер

По мнению заявителей, санкционирующие обыски судебные решения не были основаны на достаточных доказательствах. Также в таких решениях чаще всего не уточнялось, что именно разрешалось изымать, и не предпринимались меры для защиты конфиденциальной информации. Кроме того, в большинстве случаев юристы не были официальными подозреваемыми в соответствующих расследованиях и участвовали в уголовном процессе именно как защитники. 

В свою очередь представители российских властей настаивали, что все обыски проводились в соответствии с национальным законодательством и не нарушали гарантированных Европейской конвенции прав заявителей. В большинстве случае следственные органы получили судебное разрешение для осмотра квартир и офисов адвокатов, при этом ордера были тщательно изучены и подтверждены в апелляционном порядке. Процессуальные требования соблюдались при обыске и практикующих юристов, не являющихся членами адвокатуры. Кроме того, по мнению чиновников, заявители не смогли доказать, что в ходе обысков были изъяты или использованы какие-либо документы, не относящиеся к расследованию или защищенные адвокатской тайной.

Проанализировав доводы сторон, ЕСПЧ пришел к выводу, что спорные судебные ордера были сформулированы в очень широких терминах, что дало следователям неограниченное усмотрение. Являясь единственной действующей на момент проведения таких мероприятий гарантией для адвокатов, предварительное судебное разрешение носило чисто процессуальный характер: «В случаях, когда был выдан ордер на обыск, национальные суды не оценивали баланс прав и не проверяли, отвечало ли вмешательство в права заявителей насущной социальной необходимости и было ли оно соразмерно преследуемым законным целям. Российское законодательство в то время не предусматривало процессуальных гарантий для предотвращения вмешательства в адвокатскую тайну. Обыски в настоящих делах ущемляли профессиональную конфиденциальность в той степени, которая была несоразмерна преследуемой законной цели», – отмечается в решении Европейского суда.

По мнению страсбургских служителей Фемиды, государства Совета Европы должны создать систему особых гарантий защиты адвокатской тайны в интересах надлежащего отправления правосудия, учитывая роль адвокатов в качестве посредников между сторонами в судебных процессах. С другой стороны, привилегии должны распространяться и на юристов, не являющихся членами профессионального сообщества: «Было бы несовместимо с верховенством права оставлять без каких-либо особых гарантий всю полноту отношений между клиентами и юрисконсультами. Суд считает, что обыски помещений практикующих юристов, которые не были членами коллегии адвокатов, проводились без достаточных процессуальных гарантий против произвола», – заключил ЕСПЧ.

Подтвердив факт нарушения прав заявителей, Европейский суд предписал России выплатить им возмещение причиненного морального вреда – от 5 до 12,7 тысячи евро каждому, а также компенсировать судебные издержки.

Модернизация на предупреждение

Жалобы российских адвокатов пролежали в Страсбурге от 3 до 17 лет. Тогда как еще в 2015 году Конституционный суд России рассмотрел жалобу новосибирских адвокатов Владимира Парначева, Дмитрия Петрова, Виктора Прохорова, Максима Рожкова и других. Высшая инстанция указала, что в ордере на обыск у адвоката должны быть указаны конкретные объекты поиска. Запрещается изымать и исследовать материалы адвокатского производства, которые содержат сведения, не связанные непосредственно с нарушениями со стороны адвоката. Кроме того, во время следственных действий не допускается видео-, фото- и иная фиксация материалов документов, которые составляют адвокатскую тайну. «Обнаружение же у адвоката или в помещении адвокатского образования иных объектов, в отношении которых введены ограничения оборотоспособности, во всяком случае не исключает их изъятие, если их хранение прямо запрещено законом», – заключил Конституционный суд России.

В минувшем году он вновь подтвердил неприкосновенность адвокатской тайны. Напомним, что признание и обеспечение со стороны государства конфиденциального характера любых сношений и консультаций между юристами и их клиентами в рамках их профессиональных отношений провозглашается ООН в качестве основных принципов, касающихся роли юристов. Однако такие гарантии распространяются лишь на отношения, которые не связаны с противоправными нарушениями сторон. «При этом вмешательство органов государственной власти во взаимоотношения подозреваемого, обвиняемого с избранным им адвокатом может иметь место в исключительных случаях – при наличии обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь», – отмечается в определении суда.

Также в Уголовно-процессуальный кодекс РФ была включена специальная статья, направленная на защиту адвокатов от необоснованного вторжения правоохранительных органов. Началась формироваться и практика ее применения. Например, в Иркутске квартиру, в которой располагался кабинет адвоката, обыскали без получения судебного ордера. Причем проживающие в ней не были участниками уголовного дела, а версия о нахождении в помещении орудий преступления (убийства) основывались лишь на личных убеждениях оперуполномоченного: «Обыск фактически проведен в рабочий день, в дневное время, а потому невозможность получения судебного решения до начала производства обыска объективными обстоятельствами не обусловлена. В нарушении положений Уголовно-процессуального кодекса РФ обыск следователем был фактически произведен в помещении адвокатского кабинета без судебного разрешения и в отсутствие члена совета адвокатской палаты Иркутской области», – заключили служители Фемиды. К выводу о незаконности проведения обыска у адвоката Даниила Никифорова пришел Московский городской суд.

А вот в офис краснодарского адвоката Алексея Карпенко правоохранительные органы вторглись без судебного ордера, но честно вызвали представителя региональной палаты. По его словам, оперативники и следователь изучали все документы, находящиеся в кабинете, в том числе относящиеся к деятельности юриста и, соответственно, защищенные адвокатской тайной. Признавая законность такого следственного действия, суд установил, что согласно предоставленным самой Адвокатской палатой Краснодарского края сведениям, по адресу проведения обыска адвокатские образования (кабинеты) не зарегистрированы. Кроме того, стол самого Алексея Карпенко не обыскивался, а изъятые компьютеры и документы не были связаны с деятельностью юриста.

Профессиональная сегрегация

По мнению Директора Центра стратегических судебных дел Антона Буркова, представлявшего в Страсбурге Алексея Силиванова, юристам, в квартирах и офисах которых провели обыски, нужно обращаться в суд и требовать компенсаций. А получив отказ – вновь идти ЕСПЧ.

В то же время действующее законодательство не предусматривает никаких привилегий для юристов, не являющихся членами адвокатуры. Хотя в большинстве случаев они имеют равные с адвокатами процессуальные права. Более того, последовательно вводится институт профессионального представительства – в настоящее время участвовать в заседаниях арбитражного суда, гражданских спорах в областных и приравненных к ним судах общей юрисдикции, а также кассационных и надзорных инстанциях, вправе только обладатели диплома о высшем юридическом образовании (АПИ подробно писало об этом – Трехэтажное правосудие). Такой же ценз установлен для представительства во всех административных делах (публично-правовых спорах). В перспективе ожидается введение так называемой адвокатской монополии на оказание любых платных юридических услуг (Адвокатская коммерциализация).

Справка

В реестр адвокатов в настоящее время включено 74,7 тысячи действующих членов. 

По данным портала «Судебная статистика РФ», за первую половину минувшего года суды рассмотрели 318 ходатайств о производстве обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката, 295 (92,8 процента) признано обоснованными. В отношении иных лиц вынесено 62,1 тысячи разрешений на обыск или выемку жилища (удовлетворено 95 процентов ходатайств).

Мнения

 

Сергей Колосовский, партнер Адвокатской конторы «Магнат»

Постановление выполнено очень качественно и может стать практически документом прямого действия при разрешении ситуаций, связанных с обыском на рабочем месте и в жилище адвоката. Европейский суд систематизировал в одном решении ранее высказывавшиеся позиции относительно необходимости тщательного судебного контроля каждого факта обыска у адвоката. Указал при этом на недопустимость принятия «рамочных» решений. При этом он признал порочной логику российских судов, что для законности обыска у адвоката достаточно самого факта судебного разрешения. В каждом подобном случае необходима тщательная проверка качества судебного решения, то есть наличия более чем убедительных оснований и реальной невозможности защитить публичные интересы иным путем. 

Кроме того, ЕСПЧ указал на ряд важных технических позиций. В частности, по моей жалобе – на право адвоката принять участие в обыске у доверителя вне зависимости от того, что прибыл не к началу следственного действия. Безосновательное удержание изъятого имущества также противоречит Европейской конвенции. 

Также стоит обратить внимание на позицию об отсутствии в российском законодательстве эффективных национальных средств защиты от необоснованных судебных решений о проведении оперативно-разыскных мероприятий, а потому обращение в ЕСПЧ допустимо без какой-либо предварительной внутренней судебной процедуры.

Каринна Москаленко, основатель Центра содействия международной защите

Самое главное в этом решении – принятие мер общего характера. То есть государство должно не допускать подобные нарушения в будущем, а в данном случае – обязано создать четкий и стройный механизм гарантий защиты.

Очень важное постановление в 2015 году принял Конституционный суд России. На мой взгляд, оно призвано начать нормализацию взаимоотношений государства и адвокатов, которые за последние годы серьезно испортились. Норма, внесенная в Уголовно-процессуальный кодекс РФ в 2017 году, – только первый шаг. Это неплохая гарантия, и ее следует неукоснительно выполнять. Но из любой гарантии можно сделать фикцию. Поэтому необходима система норм и гарантий.

Также всем юристам надо научиться жестко ставить заслон произволу – фиксировать и обжаловать. Недопустимо складывать руки – если вы не защищаете свои права, то никогда не сможете защищать других. ЕСПЧ подтвердил, что в России есть эффективные средства защиты, и надо ими пользоваться.

Алексей Селиванов, директор юридической компании «Конус»

Европейский суд отметил, что юристы, не являющиеся адвокатами, также должны быть дополнительно защищены. То есть спецсубъектом является любой практикующий юрист, и российский законодатель должен будет этот аспект учесть. Пока не знаю, что это будет – попытка загнать в адвокатуру всех представляющих клиентов в судах юристов либо предоставить им дополнительные гарантии. 

Решение ЕСПЧ заставит российские суды более тщательно относиться к мотивировке о необходимости проведения обыска, в том числе указывать конкретные основания. В моем деле подозрение следственных органов вызывало наличие в собственности нескольких объектов недвижимости. Хотя они последовательно приобретались на заемные средства, то есть достаточно было сделать запросы в банк и Росреестр. Из их ответов стало бы очевидно отсутствие каких-либо преступных доходов.

Как известно, «вода камень точит». Убежден, что постепенно мы добьемся, что наши суды будут не «подмахивать» постановление об обыске, а начнут действительно рассматривать обоснованность и необходимость его проведения. И это уже не будет механизм запугивания юристов за отстаивание интересов клиента.