Рейтинг@Mail.ru
home

31.05.2017

Рискованная самооборона

​Каждый вправе защищать себя и свое имущество, но судебная практика по спорам о необходимой самообороне остается противоречивой. Зачастую жертвам нападения приходится доказывать свою невиновность.

31.05.2017. АПИ — Законодатели и высшие судебные инстанции пытаются найти баланс между правами защищающегося и необходимостью предупредить провокации, умышленное причинение вреда нападавшим или даже их намеренное убийство. Но пока все такие критерии остаются субъективными, а новые инициативы парламентариев могут еще больше запутать ситуацию.

Кто победил, тот прав

Действующий Уголовный кодекс РФ не признает преступлением причинение вреда и даже смерти посягающему при «защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства». Однако такое посягательство должно быть сопряжено с опасным для жизни насилием либо его непосредственной угрозой. Более того, Европейская конвенция допускает лишение человека жизни, если это необходимо для защиты от противоправного насилия, задержания или предотвращения побега заключенного.

Верховный суд России еще в 2012 году попытался разъяснить все спорные аспекты самообороны. Например, угрозой насилия признаются даже слова, свидетельствующие о «намерении немедленно причинить смерть или опасный для жизни вред здоровью», демонстрация нападающим оружия или используемых в его качестве предметов. В этих случаях защищающийся не ограничен в использовании ответных мер. 

В иных ситуациях – при грабеже, повреждении имущества, побоях, нанесении потерпевшему даже травм средней тяжести, защита должна быть соразмерна «характеру и опасности». Причем оцениваются не столько использованные средства и способы, а причиненный вред. В то же время признается, что вследствие неожиданности нападения не всегда можно объективно оценить степень и характер опасности. В этих случаях Верховный суд России рекомендует учитывать «эмоциональное состояние оборонявшегося лица» – страх, испуг, замешательство в момент нападения и иные. «В зависимости от конкретных обстоятельств дела, неожиданным может быть признано посягательство, совершенное, например, в ночное время с проникновением в жилище, когда оборонявшееся лицо в состоянии испуга не смогло объективно оценить степень и характер опасности такого посягательства», – отмечается в постановлении высшей инстанции.

Кроме того, потерпевший вправе защищаться даже после формального прекращения агрессии, в том числе использовать против нападавшего его же оружие. Но только «если с учетом интенсивности нападения, числа посягавших лиц, их возраста, пола, физического развития и других обстоятельств сохранялась реальная угроза продолжения такого посягательства». Соразмерность должна соблюдаться при попытке задержать совершившего преступление, например – скрывающегося с добычей грабителя и так далее.

Мой дом – моя крепость

Внесенный в Госдуму законопроект предусматривает расширение границ необходимой обороны. Так, любые средства вправе будут выбирать жильцы или иные обитатели квартир и других помещений против «незаконно вторгшегося». Но, опять же, только при наличии «угрозы применения насилия к обороняющемуся или другому лицу». 

Необходимость таких мер автор законопроекта – член Совета Федерации Антон Беляков, объясняет увеличением количества грабежей с незаконным проникновением в жилище, в том числе сопряженных со случаями массового насилия. «В большинстве подобных случаев у жертв нападения нет возможности незамедлительно обратиться в полицию, и они вынуждены рассчитывать только на свои силы. Как показывает правоприменительная практика, в случае смерти нападавшего правоохранительные органы в подавляющем большинстве случаев исходят из того, что пределы самообороны были превышены. В частности, наиболее часто признаком эксцесса самообороны признается несоразмерность средств защиты степени и характеру опасности посягательства. Таким образом, на обороняющееся лицо изначально возлагается обязанность оценить преступление и возможные последствия еще до его совершения, что практически невозможно осуществить при нападении», – отмечается в пояснительной записке.

Не виноватые мы...

Судебная практика подтверждает доводы сенатора – в большинстве случаев потерпевшие вынуждены доказывать необходимость защищать свои жизнь, здоровье и имущество. А сомнения далеко не всегда толкуются в их пользу.

Например, взломав оконные рамы, двое неизвестных проникли в квартиру жителя города Советск Кировской области Артема Патрушева. Законный владелец жилья позвонил в полицию, которая указала ему удерживать грабителей. Выполняя это требование и долгое время дожидаясь стражей порядка, гражданин вынужден был применить против нападавших биту. В результате защищающий свое жилье был сам обвинен в преступлении. Более того, суд пришел к выводу, что «указание сотрудника полиции о задержании проникших в квартиру лиц до приезда полиции не является основанием для уменьшения объема ответственности Патрушева, поскольку … он должен был оценить такое указание самостоятельно, с точки зрения складывающейся ситуации». Верховный суд России расценил такие действия как превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

К пяти годам лишения свободы в колонии строгого режима был приговорен москвич Андреев, который, по версии следствия, намеренно ударил ножом гражданина К. Хотя прежде обвиняемый сам получил от оного лица два удара в живот. Приговор был отменен только кассационной коллегией Московского городского суда: «Обстоятельства произошедшего, а именно внезапность нанесенных ударов ножом в живот, не свидетельствуют, что у подсудимого отсутствовали основания опасаться дальнейшего насилия со стороны потерпевшего», – отмечается в постановлении. Такое же решение столичные служители Фемиды приняли в отношении Моховой. Женщина ростом 160 сантиметров не отрицала, что ударила ножом в ногу крепкого, высокого и находящегося в состоянии алкогольного опьянения мужчину, но сделала для защиты от агрессии. Суд подтвердил, что «сложившаяся на момент совершения преступления обстановка давала обвиняемой все основания полагать, что в отношении нее совершается реальное общественно опасное посягательство». 

Однако даже в этих случаях защищающиеся не были освобождены от уголовной ответственности: их действия суд лишь переквалифицировал на менее тяжкое преступление – превышение пределов необходимой обороны. В качестве меры наказания нередко избиралось ограничение свободы, которое погашалось за счет уже отбытого под стражей срока.

Народный вердикт

Оправдаться защищающимся удается чаще всего только благодаря суду присяжных. Такой вердикт Мурманский областной суд вынес по громкому делу егеря Виктора Михайловского, обвинявшегося в убийстве двух охотников – полицейского Александра Манцева и бывшего работника правоохранительных органов Владимира Тяпина. Хотя следствие установило, что они были браконьерами, находились в состоянии алкогольного опьянения, а по версии самого егеря – фактически взяли в заложники его сына, направили на него оружие и пригрозили убийством. Коллегия присяжных пришла к выводу, что егорь стрелял, «опасаясь за свою жизнь и здоровье, а также за жизнь и здоровье своего сына». На основании такого вердикта председательствующий вынес оправдательный приговор, Верховный суд России подтвердил его законность.

Схожее дело рассматривалось и в Башкортостане. Присяжные постановили, что Карен Геворкян оборонялся от нападения и не имел умысла на убийство одного и ранение двух человек. «Данные обстоятельства дают основания расценивать нападение как опасное для жизни Геворкяна К.О., а его ответные действия – как необходимую оборону», – заключил суд.

С другой стороны, десятки совершивших тяжкие преступления пытаются представить содеянное как самооборону. Например, в ходе конфликта житель Хакасии Дмитрий Богданов получил несколько ударов монтировкой, но смог ее отобрать, вылезти из фургона и уже сам напал на бывших агрессоров. «Дальнейшие действия Богданова Д.А. ... свидетельствуют о том, что он желал продолжить конфликт. При этом исследованные доказательства, в том числе и показания подсудимого, свидетельствуют о том, что в этот момент потерпевшие вооружены не были, насилие к Богданову Д.А. не применяли и таких угроз не высказывали, в физической силе его не превосходили, поэтому реальная угроза продолжения посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни или здоровья Богданова Д.А., отсутствовала», – констатировал суд, отклоняя доводы защиты. За убийство двух человек обвиняемый был приговорен к 17 годам лишения свободы в колонии строгого режима.

Честный полицейский

Куда более мягкие требования применяются к работникам правоохранительных органов. Так, согласно разъяснениям Верховного суда России, они не подлежат уголовной ответственности за причиненный вред, если «действовали в соответствии с требованиями законов, уставов, положений и иных нормативных правовых актов, предусматривающих основания и порядок применения оружия, специальных средств, боевой и специальной техники или физической силы». Более того, при задержании подозреваемых полицейский вправе «добросовестно заблуждаться», в том числе применять оружие и силу в отношении невиновных людей, если «обстановка давала основание полагать, что преступление было совершено задержанным лицом», а страж порядка «не осознавал и не мог осознавать ошибочность своего предположения».

Тем не менее заведомо ложные задержания, даже не повлекшие вред для здоровья, квалифицируются как превышение должностных полномочий. Например, петербургский полицейский Борис Модестов напал на сделавшего ему замечание прохожего Магомеда Сайпуллаева и нанес несколько ударов, а доставив в отделение, заявил о якобы имевшем месте насилии в отношении представителя власти. Суд пришел к выводу, что такие действия привели не только к нарушениям прав и законных интересов потерпевшего, но и «причинили существенный вред интересам государства путем дискредитации авторитета правоохранительных органов». Борис Модестов был приговорен к трем годам лишения свободы условно.

Справка

В 2016 году суды признали необходимой обороной действия 26 обвиняемых. За причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны осуждено 568 человек, в том числе 83 к реальному, а 103 – условному лишению свободы. Еще почти полтысячи уголовных дел было прекращено за примирением подсудимого с потерпевшим (то есть нападавшим).

Мнения

 

Илларион Васильев, адвокат коллегии «Малик и партнеры»

Любую вину должно доказывать обвинение. Но законотворцы пытаются зачем-то усилить презумпцию невиновности обороняющегося, нарушая баланс и ставя под угрозу невиновность нападавшего. Вместо так называемого субъективного вменения (изучение вины подозреваемого), характерного для континентальной системы права, включается объективное обвинение, внешние обстоятельства – нападающий пересек черту чужого владения, значит, уже преступник. Такой подход характерен для англосаксонской системы с наработанной за века прецедентной практикой.

Алексей Добрынин, партнер, руководитель уголовно-правовой практики коллегии адвокатов Pen&Paper

Если иных доказательств нет, следствие и суд не могут не доверять показаниям защищающегося. В дальнейшем будет оцениваться степень угрозы, которую представлял нападавший, а также допустимость необходимой самообороны. Если же посягающий выжил, имеются очевидцы или иные доказательства, сам факт защиты может быть поставлен под сомнение. В этом случае действия такого гражданина должны квалифицироваться по соответствующим статьям Уголовного кодекса РФ, в том числе, возможно, как преднамеренное убийство или иное преступление.